На этом архивном фотоснимке с Антоном Чеховым - озорная такса Селитра. Об отношении известного писателя к тасам можно судить по его фразе: "безобразной наружности собаки. Лапы кривые, тела длинные, но ум необыкновенный". Теперь таксы Чехова вошли в историю... Чёрный флегматичный Бром Исаевич и рыжая своенравная Хина Марковна - чеховские питомцы, которые, быть может вдохновляли его на литературные труды.

Симпатия к таксам у писателя начала отражение в известной "Каштанка". Не все знают, что порода этой собаки была именно такса, а не бульдог, как ошибочно проиллюстрировал художник. Любовь к таксам в семьействе Чехова была всеобщей. Известно, что например, его брат Михаил был счастливым обладателем таксы по прозвищу - Йод.

Антон Чехов знал подход к своим питомцам, поэтому всегда, когда была возможность, и, казалось бы, ее вовсе не было, он все равно "общался" с таксами. Будучи далеко – он писал им письма Даже общаясь с корреспондентами, он не забывал упомянуть о своих собаках, которых он оставлял в своей усадьбе. Он просил брата привезти их в другой город к их законному хозяину, который по ним очень скучал. Он договаривался о том, где их можно оставить на несколько дней, если сам в это время не мог с ними быть.

Когда такс привозили в усадьбу, Чехов писал об этом своему другу. Казалось бы, что энергичные, своенравные и по-детски веселые таксы приносили усадьбе только убытки – они рылись в цветочных горшках, пачкали полы в комнатах, лаяли… Однако, их хозяин и не думал расстраиваться и злиться на них по этим поводам. Он радовался – вместе с ними – возвращению домой.

Чехов не забывал даже о том, кто стал "виновником" появления в его доме этих милых созданий. Он периодически писал письма с докладами о жизни своих такс владельцу родителей его питомцев – Лейкину. В письмах он сетовал на то, что Хина – ленивая и толстая, и радовался за самца, который был не такой симпатичный, но зато подвижный и ловкий. И, как не удивятся современные владельцы такс, поведение чеховских мало, чем отличалось от настоящих. Его любимцы тоже предпочитали ночью его спальню…

Чеховские таксы пользовались особыми привилегиями, поскольку осознавали, насколько их любит хозяин. Они склоняли перед ним головы, призывая к общению и постоянному вниманию к себе. Чего всегда и добивались.

У писателя Чехова были две таксы – Хина и Бром. В их честь в Мелихово проводится монопородный Всероссийский фестиваль «Таксы Чехова». В рамках этого фестиваля планируется поставить памятник чеховским любимицам.

Писатель Антон Павлович Чехов (1860—1904) любил такс, популяризировал эту породу, дарил кому только мог щенков, а имена его такс Брома и Хины известны всем, кто знаком с биографией Чехова.

Вот что пишет сам Чехов: «Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств.

Понимают, за что их наказывают. У Брома часто бывает рвота. Влюблен он в дворняжку. Хина все еще невинная девушка. Любит гулять по полю и лесу, но не иначе, как с нами.

Драть их приходится почти каждый день; хватают больных за штаны, ссорятся, когда едят, и т. п. Спят у меня в комнате».

А это свидетельствует младший брат Чехова Михаил (1865—1936): «Ещё какое счастье было в доме, так это таксы Бром и Хина. Каждый вечер Хина подходила к Антону Павловичу, клала ему на колени передние лапки и жалостливо смотрела ему в глаза. Он изменял выражение лица и разбитым, старческим голосом говорил: „Хина Марковна!.. Страдалица!.. Вам ба лечь в больницу!.. Вам ба там ба полегчало ба-б“. Целые полчаса он проводил с этой собакой в разговорах, от которых все домашние помирали со смеху.

Затем наступала очередь Брома. Он так же ставил передние лапки Антону Павловичу на коленку, и опять начиналась потеха. „Бром Исаевич! — обращался к нему Чехов голосом, полным тревоги. — Как же это можно? У отца архимандрита разболелся живот, и он пошел за кустик, а мальчишки вдруг подкрались и пустили в него из шпринцовки струю воды!.. Как же вы это допустили?“ И Бром начинал злобно ворчать».

Кстати, у брата-юриста М. П. Чехова, вслед за своеобразной семейной традицией и врачебной практикой Антона Павловича, такс тоже носил «медицинскую» кличку — Йод (а дочку Брома и Хины А. П. Чехов назвал Селитрой).

Как-то на гастролях в далеком южном городе Михаил Чехов, гениальный русский актер, поселился в одном номере с Вахтанговым, другим не менее гениальным русским актером.

Чехов увлекался в то время Шопенгауэром, отчего имел постоянно отсутствующий и мрачный вид. На лице его было написано, что он знает нечто, чего не знает человек, не читавший Шопенгауэра. Целыми днями до спектакля Михаил Чехов лежал в номере на кровати с томиком философа в руках, а Вахтангов в противовес достал две мандолины и выучился играть по нотам. Никогда он не имел, наверное, столь тяжелого и скучного соседа.

Михаил Чехов купил как-то прямо на улице у грязного оборванного человека большую черную таксу, которую мужик нес, взяв поперек живота. Актер тут же остановился и купил ее за рубль. Такса оказалась больной, и все внимание потомственного таксовода Чехова сосредоточилось на ней.

Вахтангова больше всего раздражала именно такса Чехова: она постоянно скулила, а как только стала поправляться, еще и лаяла на голос Вахтангова. Она скулила и дома, и в театре, устав от бесконечной перемены любящих людей, и хотела только ровного и крепкого романа с кем-нибудь одним. Вахтангов в итоге подрался с Михаилом Чеховым в том же номере, на глазах у больной таксы, выбив Чехову зуб, осколком которого тот распорол себе язык. А Михаил Чехов, воспользовавшись приемом из арсенала греко-римским борцов, чуть не задушил Вахтангова.

Фотогаллерея